Попавшись в сети юности развязной
Он пыл горячий вовремя не смог унять...
И, насладившись утром жизни - светлым и прекрасным,
Он в ночь упал - в объятья тьмы - смертельны и опасны.
Теперь он понял то, чего не мог понять... И в камере, где врея истирает камни в пыль
По обтёсанной стене проводя рукой...
Соседей в камере его давно уж в свете нет...
Пора сегодня и ему познать вечный покой...
Чего же стоить будет мирный вечный сон?
На гильотине ль он испустит свой последний стон?
Или, измученнй, уснёт перед толпой
С петлёй на шее и несчастною судьбой?
Или умрёт он от сердечного разрыва
Под взглядом палача - холодным и брезгливым,
Когда прибьёт его он к перекладинам креста,
Как враг, казнивший Господа Христа?
Как Прометею, всадят в грудь ему стальной кол,
И кровью обагрится ледяной прогнивший пол...
А, может, бросив на толпу взгляд обречённый
Лишится головы печальный заключённый,
Залив подставку и топор кровью своей,
Погибнет на глазах он тысяч людей?
А, может быть, он и умрёт безмолвен?
И он представил лошадей и багр рассвета...
Голопом лошади умчалисьп сторонам света
И уносили по частице узника, чо был виновен...
И он сидел, предчувствуя дыханье
Смерти, что близко и отчётливо видна.
И пусть сегодня бренная душа его одна,
Он с Господом перенесёт страданье.
И в обьятья смертельного сна упадёт.
И, когда палач на рассвете придёт,
Чтоб совершит кроваво дело,
Он найдёт лишь бренное тело
Той прощённой души, что уйдёт в небеса
Под яростные палача голоса...
